Ночь уже накрыла его своим большим серым крылом. Она сбавила высоту и застыла над тысячами бетонных коробок с разноцветными окнами.

Город еще не спит. Кто-то возвращается с работы, кто-то едет в ночную. Полупустые маршрутки перемигиваются фарами дальнего света. Уличные кафе не сворачивают свои палатки – октябрьский вечер выдался на редкость теплым, и от посетителей нет отбоя.

Как утомляет за день гул машин и шум голосов! Сворачиваю на тихую полутемную улицу. Здесь нет ярких витрин и уставшего за лето «караоке». Неспешно прогуливаются молодые семейные пары с уснувшими в колясках малышами.

Сворачиваю в ближайший дворик. Мы переехали отсюда пятнадцать лет назад. В октябре. Променяли вечно протекающий потолок на соседа-буяна этажом выше. Были и другие, более серьезные причины, но о них вовсе не хочется вспоминать. Здесь все изменилось до неузнаваемости. На месте детской площадки – чей-то гараж. На каждом подъезде – двери с кодовыми замками. На каждом окне – металлические решетки. Тюремная строгость. А я помню этот двор веселым и добродушным. Огромная песочница – для малышей, огромный стол и лавочки – все праздники обычно отмечали всем двором. Сейчас короткими перебежками запоздавшие жители перебираются от фонарей к подъездной двери, пряча взгляд от соседей и оглядываясь по сторонам. Не сидят на лавочке старушки. Не возится детвора допоздна в песочнице. Неужели этот микромир так изменился с приездом новых жильцов? Или просто в свои неполные пять лет я просто не хотела видеть его таким, каким вижу сейчас?

С годами мы стали прагматичными. Перестали замечать детали, перестали мечтать и верить в чудо. Перестали видеть город таким, каким видели его раньше.

Время близится к полуночи. Выхожу на центральную улицу. Одиноко грустят фонари, оглядываясь вслед случайным прохожим. Тишина заполняет этот еще пару часов назад многолюдный проспект. Воздух разрезает рев мотоцикла. Высекая игры из-под колес, мимо проносится всадник на железном коне и скрывается за поворотом. И снова – тишина.

А когда-то давно таким же теплым осенним вечером воздух разрывали звуки сирен и разрывающихся снарядов, гул самолетов. Я знаю об этом по рассказам бабушки. Ей было одиннадцать, она возвращалась домой от тети с младшей сестренкой. Снаряд разорвался совсем рядом, едва не зацепив их. Все-таки зря мы перестаем верить в чудеса – они ведь случаются. Случаются тогда, когда их вовсе не ждешь.

Вот только одно чудо никак не происходит. Было бы здорово, если б оно произошло. Просыпается город утром – а на улицах идеальная чистота. Просыпается не тогда, когда все жители на работе, а чистота -- искусственная, наведенная дворниками. Мой папа родился в Москве, и всегда называл дворников «директорами мостовой». На них возложена миссия -- очищать город. И хотя день сегодня не праздничный, завтра им придется изрядно потрудиться. Уже сейчас, в ночном полумраке видны следы ушедшего дня: на одном квадратном метре – десяток пустых бутылок, несколько разбитых, обертки от мороженого и прочее. Нет смысла перечислять. Хотите сами увидеть – пройдитесь сами по ночному городу. А лучше сделать это перед самым рассветом – картина будет завершена.

Городские часы показывают начало нового дня. Точнее, новых суток – до рассвета еще часов пять. Вполне достаточно, чтобы пройтись по знакомым местам и вспомнить то, о чем никогда не вспомнишь в дневной суете.

В эти часы я действительно могу назвать город своим. Его не заберут ни пролетающие мимо остановок маршрутки, ни толпы спешащих горожан. Сейчас они не думают о городе. Они спят, им снится неведомая страна Эльдорадо, но вовсе не их город.

Перелистываю в памяти страницы истории. Никто не скажет со стопроцентной точностью, как возник этот город. Мы можем предполагать, можем даже быть уверенными, но доказательства – они затерялись где-то, на границе веков. Все говорили о приходе Эры Водолея, но о городе не вспомнил никто. Сатурн в Плутоне казался намного важнее, чем кусочек морского побережья на Земле. Возьмите любой фантастический роман, и увидите: мы ищем новые цивилизации, пытаемся спасти чужие Галактики. В то время как наша земля сама нуждается в спасении. Хотя бы облицовочная плитка вон того сереющего вдали здание. Не столько даже нуждается в спасении плитка, сколько тысячи горожан, ежедневно проходящие мимо и рискующие попасть под обвал.

В школе, классе в шестом, у нас были факультативы по географии родного края. И мне сейчас стыдно перед городом, что тогда я предпочитала фантастику географии. Сегодня я могу заблудиться в любом районе города. Поэтому в своих ночных прогулках стараюсь придерживаться знакомого маршрута.

Если попросить горожан описать свой город, то каждый напишет о своем, и эти города будут существенно отличаться. Я вижу свой город именно таким. Отдыхающим от дневной суеты, когда не различаешь толком ,что струится над городом – осенний туман или дым заводов. В мягком свете фонарей он кажется немного сказочным и необычным.

Близится рассвет. Первый солнечные лучи играют на всем известных шпилях. Они уже окрасили небо в пурпурный цвет. Прозрачная и невесомая волна с рекордной быстротой движется на запад, пытаясь догнать ту, которая двенадцать часов держала город в сонном плену. Окна домов открываются навстречу новому дню. «Директора проспектов» уже во всеоружии и готовы выйти на борьбу за чистоту города.

А мне пора домой. Для того, чтобы следующей ночью снова пройтись по улицам ночного Мариуполя и в который раз увидеть его таким, каким ни разу не видел его ни один из его преданных жителей.