во вторник вечером ушел из жизни мой хороший друг.

ему было чуть больше 12 лет. у него были заостренные эльфийские ушки, белый бант на груди, рыжая шерстка и маленький-маленький хвост.

он был псом.

но это не мешало ему быть самым лучшим, верным и надежным другом.

это была самая замечательная в мире собака, самая умная, самая красивая, самая добрая.

до последних минут своей жизни он оставался храбрым и сильным псом - не жаловался и не хныкал, защищал квартиру от чужих, в том числе от ветеринаров. пытался даже встать на лапы, которые его не слушались, и показать им всем кузькину мать.

когда кому-то было плохо или просто грустно - он подходил, клал голову на колени и заглядывал в глаза. можно было уткнуться м мягкую шерстку - и все проблемы уходили на второй план.

сейчас всем тоже больно и грустно, но рыжее солнышко уже не придет. рыжее солнышко спит в любимом покрывальце под деревцом там, где любил гулять в детстве.

папа выходит гулять в парк в пять утра один. мама по-прежнему готовит завтрак для собаки. вечером я сижу в кресле, где еще в понедельник спал наш любимый пес.

и все мы, возвращаясь домой, просыпаясь утром или выходя на кухню, ждем, что сейчас радостно виляя хвостом прибегут или приковыляют 4 лапы и озорная морда в ожидании чего-нибудь вкусненького.

а морда смотрит на нас с фотографий, кресло еще пахнет собачьей шерсткой.

и не проходит ощущение того, что мы могли сделать для него больше, чем сделали.

он, наверное, и не понял что призошло. а, может, и понял.

он любил, чтобы его чесали за ушком и гладили по переносице. он умер как раз тогда, когда его чесали за ушком. хочется верить, что ему не было одиноко, а в последние минуты снились яркая радуга, травяной газончик и много вкусного мяса.

он заслужил того, чтобы попасть в собачий рай.

 

пока Ричард болел, у нас в доме уже обсуждалась возможность эвтаназии, если будет совсем плохо в последние дни. и я всегда боялась, что он умрет на холодном ветеринарном столе, а мне даже не дадут подержать его за лапку.

но он умер в своей квартире, на своем любимом сером покрывальце с розочками, и мне разрешили не просто подержать за лапу, а сидеть рядом с ним и чесать за ушком, пока он совсем не остыл. это очень больно, когда, кажется, слышишь, как по квартире топают лапы, выходишь погладить собаку - а он лежит на покрывальце, как будто спит, а сам холодный-холодный. а потом ты заворачиваешь его в покрывальце, и пока еще темно - везешь по парку на последнюю утреннюю прогулку. потому что в нашем городе нет места, где можно цивилизованно и законно похоронить друга и брата, если у него 4 лапы, хвост и мягкая рыжая шерстка.

теперь в квартире холодно и пусто, все молчат и вечерами собираются в одной комнате. по-прежнему оставляют кусочек вкусненького.

тяжело, когда умирают люди. но когда умирают замечательные большие и добрые псы - это еще тяжелее. потому что люди могли говорить перед смертью, да и когда-то могли завидовать, говорить что-то обидное. а собаки - они же молчат и все понимают. и любят тебя, несмотря ни на что.

тяжело не столько от того, что не можешь потрепать его за ухом. а оттого, что твой пес засыпал, наверное, с мыслью, что утром его выведут в любимый парк, накормят вкусной едой, а потом он будет лежать на диванчике, а его будут гладить. я его, завернутого в покрывало, увезли на тележке и зарыли в землю. и все.

я хочу, чтобы все собаки жили вечно.

спи спокойно, мой милый четвероногий друг и брат. ты был самой лучшей в мире собакой. я хочу, чтобы ты прогулялся по радуге и был счастлив в собачьем раю. и не забывай нас, пожалуйста.

 

 

 

 

перед прогулкой